текс песни Ранетки - Я уйду.

300%. Долго его не было. Я уж уходить собралась. Вдруг вижу, бежит с небольшим мешком. А поезд его уж заскрипел, двинулся. Бросил он мне в руки мешочек, обнял торопясь, и побежал вдогонку. Я за ним. По поезд шел все быстрее, и вскоре дымок его растаял за лесом. Кругом народ, суета, посла я мешочек домой, а что в нем - не знаю. Притащила кое-как, развязала, а там - целое богатство: немного картошки Я картофельные очистки! Целый мешок! Видно, солдаты картошку чистили, и он их >говорил. Наварила я в этот вечер похлебки. Первую ночь (за столько времени!) мой сыпок спал хорошо. А я все думала о Лёше: где-то он теперь, милый черноглазый медвежонок?! Наутро мы взяли оставшиеся очистки. Коллективный наш пустой огород, вскопали на Пустыре делянку, поставили столбик и посадили псе. Витушка вес волновался: вдруг они пропадут в земле, и ничего с них не будет? Несколько раз мы ездили с ним на огород. Сначала всходы были редкие, а потом постепенно везде повылезли листики картошки. Мы окучили вовремя ее. Осенью надо копать, а мы боимся: вдруг ничего нет. Что ты, мама, махнул рукой Витька. Давайте начнем копать. Я хочу картошки... Жареной... На костре... Давайте скорее копать. И мы начали копать. Подкопали куст, другой, третий. А там, бог ты мой! Огромные, розовые, как поросята, картофелины. И плакала я, сидя на сырой куче ботвы, и целовала сына на радостях. Четыре мешка тогда накопали... Вот и зовем с тех пор хорошую картошку "капустой". А Федя?.. - несмело спросила я, боясь услышать трагический рассказ... Воля-то? Он теперь большой человек стал, областной руководитель. Одну дочку Леной назвал. На дворе совсем стемнело, когда мы сели есть рассыпчатую картошку. Вдали мирно шумел все еще не засыпающий город. Чужая боль. Мы подавно познакомились. Толику Бусыгину было лет четырнадцать, чуть больше, чем мне. Единственный сын у матери, чувствовал он себя, как мы считали, лучше и вольготнее. Он выглядел не то чтобы полным, но каким-то удивительно свежим, точно вот-вот из бани. Только взгляд был у него какой-то остановившийся, точно стеклянный. Выражался Толик культурно и с этаким "шикарным" острословием, что давало ему преимущество над нами ребятишками из многосемейных, которые одеты были неважно, да и вообще "серы", по выражению Толика. Он всегда проявлял инициативу, уверенно подавал самые неожиданные предложения и готов был немедленно приступить к их выполнению. Это меня покоряло, хотелось хоть немного самому быть похожим на Толика. Он первый ввел у нас игру в "карты". Кирка металлический штырь с заточенным концом. Им нужно было с высоты своего роста, махнув сверху вниз, попасть в железное кольцо на земле. Если штырь, вотКНУЛСЯ и кольцо, опивался - ноли. Если он падал, но не вылетал из кольца - "тройка". А когда само кольцо после удара вылетало по штырю вверх, то считалось "сотней" концом игры, так как играли обычно до ста ОЧКОВ, Естественно, что играл Толик поначалу лучше любого из нас. Но этим не хвастался и вообще вскоре прослыл своим человеком. Ему ничего не стоило подарить швейку, но лучше было не просить прощения за проигрыш "десяти шаблонов в лоб". Он закатывал щелчки неторопливо и со смаком, мастерски пружиня ударный палец другой рукой, приговаривая при этом: "Вот так! кабан со звоном!" Проигравший игрок кривился, но терпел, помня об уговоре.