Белибердовые стихи или издевательство над поэзией.
о сколько нам левреток старых
рисует безразличный секс!
и затхлость, плеть блондинок жалких
и мерин, бумерангов Зевс!
тетива моя походная,
бессловесная, кислотная
формалином размягчённая
и сонатой заклеймённая...
моя фикция бегущая
ты - как дружба, но презлющая
рухни, фикция, в глухоте,
покусав тетиву в черте!
Я пищу исторически:
дрожь моя, ты убей меня,
новшеством, бурым новшеством
темни, темни в пыли буквально,
захрюкав казуистически...
Я мечу дробное мечтанье,
ведь на лугу пестреешь ты,
как мягкотелое посланье,
солёной технокрасноты!
не всё то яблоко, что звенит!
и фортепьянном удивлённым
не разукрасить вам сталактит,
не ошалев сперва оживлённо!
Я слышу тебя маникюрно,
беглец ежевичных кадетов!
зачем ты в песке освежаешь
символику кратких запретов?
усни, певец, не окисляй мне мысли!
ведь мысли — мой рабочий инцидент...
они — как исторические ласты, —
картошек и подсвечников студент!
запеленанные шалью бардаки
есть тревога пухлых муз горизонтальных
просверлили их сухие гусаки,
озадачили хлыстом материальным...
светлая, тихая, древняя, вздрогни!
кто тебя, едкую, храбро измучил?
нету у светлой ни пены, ни сала...
это - тревога! сгущаются тучи...
Он стал старательно страшней
с тех пор, как побывал в курильне:
стал аморальным, разностильным,
и молоком кормил сычей...
дробилась косая дождинка, распятая местью,
в мешке, как придаток слащавый, бродил чистоплюй...
А где же ваниль? - ты спросил... Нет, хирург, тут ванили
причём тут ваниль-то? Иди-ка узду забинтуй!
как дико, дух мой, навалиться не на киви!
они везде: в тюрьме, в журчаньях под столом,
в сверканьях истинных богов и в атрибутах
натужной жирности с оторванным хвостом.
О, литургическая муза!
вы - персик статной наготы!
а я - печально мафиозный,
вот вам - подснежник и дрозды!